Здравствуй, Душа!

Здравствуй, Душа…
Да, вот так запросто и на ты. На «Вы» мы называем кого-то в силу социальных условностей или исходя из возраста, статуса, положения. Уважение конечно тоже играет роль, но когда мы разговариваем с кем-то действительно родным и близким, называем ли мы его на Вы? А Души людей по сути все родные.
А душа с душой может разговаривать только языком сердца. Слова – лишь только способ передачи этой энергии. Хотя и слова не всем нужны.
Восприятие некоторых позволяет общаться и без разговора. И даже иногда касание бывает слишком мощным вмешательством, которое может даже сломать тонкость передачи потока энергии.
Люди все разные. Кто-то может воспринимать на этом уровне, кто-то нет, уровень сонастройки тоже имеет значение. А совпадение этих параметров так редко случается.
Вот о чем я говорила, когда упоминала о касании двоих, спасающихся от одиночества, когда в момент соприкосновения они обретают ценность общения, радость полноты жизни, понимание и ощущение понимания другого. Это, когда взаимодействуя, сущности исцеляют сами себя и друг друга через себя же и этот момент исцеления может стать началом периода выздоровления после затяжной болезни и ощущаться как возвращение к жизни после почти тотального ухода. Это может быть как восход после тяжелой ночи с кошмарами.
Иногда жизнь наша мне кажется сплошным самоубийством. Мы рождаемся ангелами, которые по какой-то причине оставили свои крылья в странном, тайном месте.
Конечно, ясно, что мы приходим на Землю получать опыт, а может быть понять, наступая на грабли в очередной раз, что мы напрасно куда-то рвемся и обладаем уже всеми возможностями, которые только существуют. И вот, это понимание где-то рядом, совсем близко… Но, что-то происходит… и…неуловимо улетучивается, оставляя лишь призрачный шлейф, аромат того, ради чего мы живем. Это как сон, который был почти явью.
Когда мы жили в тонких сферах, нам хотелось сюда. А отсюда небо кажется таким манящим…
Быть может нам доступно и то и другое? А мы непременно желаем сделать выбор. Разве кто-то запрещал нам сделать третье? Обрести и то, и это.
Отчего мы решили, что нужно что-то одно? Быть может нам мешает страх быть распятыми между небом и землей? Ведь мы уже видели этот опыт…
Знаю я одного Ангела, который помнит, что он ангел, но хочет научиться быть человеком. И знает о крыльях, которые имеет, и пользуется ими иногда. Зачем ему быть человеком?
Сложно ему и больно… Помнит еще он, что есть законы настоящие, непридуманные, отличающиеся и от правовых норм, и от социальных, и от религиозных. Законами сердца зовутся они. Иногда, расправляет Ангел свои крылья, но редко для удовольствия полета делает это, а чаще берет кого-то с собой в полет, дабы напомнить ему, что и тот ангел, по сути, и показать мир земной не с позиций человеческих, ни с высоты птичьего полета, но с высот мироздания.
А, возвращаясь, Ангел учится быть человеком, чтобы яснее понимать суть людскую. А затем другого берет в свой полет - того, что готов. Не позволяет сердце его покинуть бескрылых ангелов, совершенно забывших о своем происхождении. А рассказать все прямо Ангел не может, поскольку ум человеческий столь безверен, что сочтет за бред истину. И рвется сердце его помочь, да не в силах он дать помощь тому, кто принять ее не готов пока.
Так и живет одинокий Ангел неузнанным среди своих соплеменников, не знающих ни возможностей своих, ни достоинств.
И только иногда, кто-то случайно бросит рассредоточенный взгляд на него и увидит крылья ли, свечение ли золотое, но махнет рукой, и скажет, что показалось…
Но чем чаще машет рукой, тем более ему что-то напоминают движения эти. И что-то неуловимо знакомое оживет внутри и станет расти, если сорняком неверия не заглушит.
Как сложно Ангелу, помнящему себя, прожить среди забывших. И только саднящие раны от вырванных крыльев, призывают помочь ему. Смотрю на него, заходится сердце в сочувствии. Но выбрал стезю свою он.
И счастлив тогда, когда счастливым другой научается быть. А сделав счастливым другого, снова крылья свои рвет, чтобы потоком не унесло, или порывом ветра. Просто потому, что желает, чтоб счастливы были все.
Прошу тебя, Душа, коли встретишь ты Ангела, не отврати очей своих, стань счастлив, научись, и ему легче станет. И раны его излечи хоть на малую толику. А если научишься делу его, стократ прибавится тебе.
Правда есть тут проблема одна. Те, кто видят, и помогают друг другу, и исцеляют, кажутся часто бескрылым ненормальными. Да, в принципе, так и есть. Ведь нормами принято считать стандарты большинства. Не каждый осмелиться пойти против.
Зачем говорю я с тобой, Душа? Я и сама не знаю. Но сердце мое обычно не врет, ведь ты, Душа это точно знаешь. И чувствует сей момент, как ты, Душа, истосковалась по пониманью, как малое дитя, смотрящее на облака, и где-то краем сознанья еще помнящее о том, где спрятаны крылья.
Начнешь ли, Душа, их поиск? Дело твое. Но знаю, что что-то трогает тебя, когда читаешь строки эти. Не может быть, чтобы совсем следы из памяти стерлись. И жаждешь, Душа, полета, и устремления рядом, хоть и не впереди пока, только зажги во тьме свечу и приведет тебя сердце к крыльям твоим. Белые они у тебя, и если слегка запылились только, взмахни ими, и светом их поведешь за собой других. Не одна ты, Душа… Много нас, крылатых, таких же уставших от мытарств земных. А после полета так чудно заняться обыкновенностью, ведь и в ней есть особая радость.
Зачем пишу все это, понимая, что ум твой начнет опровергать сказанное?
Просто я знаю, Душа, почувствуешь то, что передать тебе пытаюсь. И каплю эликсира отдать, хоть и привычны, стали тебе боли твои так, что почти не замечаешь.
И если не вовремя это тебе, Душа, показалось, или не к месту, или бредом сумасшедшей, или как-нибудь еще, не страшно…
И падала, и поднималась множество раз, а сейчас стою между землей и небом. И покрывало приоткрыла одно, и руку протянула. В руке же то, что сама до конца не знаю, но живое оно… Настоящее… Держи!